Севастополь: так начиналась война Бывшая Артиллерийская слободка – старинный район Севастополя. Улицы и переулки за последние годы здесь почти не изменились. Они неохотно поддаются разрушительному велению времени, сберегая приметы города, который знали наши отцы и деды. Не торопитесь, будьте вдумчивы и внимательны – и вы увидите фасады довоенных севастопольских домов, которые стали частью современных заборов. Из них проступают оконные глазницы, обрамленные уступчатыми наличниками. Бывшие окна, заложенные побеленным рваным камнем – немые свидетели первых минут войны.
Официальное время начала военных действий известно из выступления наркома иностранных дел товарища Молотова. Его чеканные слова цитировались тысячекратно: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну…»
«Четыре часа» - не более чем фигура речи, удобная для общепонятного формального заявления. На самом деле боевые действия начались раньше. Современные данные гласят, что артподготовка началась в 3 часа 30 минут, когда сконцентрированные для броска через границу немецкие армады получили сигнал «Дортмунд». Но огненный смерч кровавой войны взвился не только на нашей границе – первые минуты войны оказались жестокими и для Севастополя.
Для блокирования главной базы Черноморского флота немцами было принято решение закрыть фарватер Севастопольской бухты авиационными парашютными минами новейшей конструкции. На постановку мин вылетело два звена. Первое, состоящее из двух средних бомбардировщиков Юнкерс Ju-88, должно было с запада-северо-запада выйти на створ Инкерманских маяков и положить мины на внешний рейд севастопольской бухты. Во втором звене, которое шло с получасовой задержкой относительно первого, было два Хейнкеля He-111.
Они решали задачу, подлетая к городу с юго-запада и ориентируясь на пирамиду Свято-Никольского храма, расположенного на Северной стороне. Однако при подлете к Севастополю пилот одного из Хейнкелей ошибся в определении курса: он выходил на цель, пролетая над городскими кварталами Артиллерийской слободки. Примерно в 3 часа 40 минут начался обстрел самолетов второго звена зенитно-артиллерийскими батареями Черноморского флота. Скорее всего, именно это заставило постановщика мин поторопиться. Он начал сбрасывать их, не выйдя в расчетную точку над акваторией. Это и определило судьбу нескольких десятков мирно спящих людей в районе улицы Подгорной.
Вспоминает Эсса Абрамовна Беднарчик: «Вдруг, в 4 часа утра нас разбудил сильнейший взрыв. Не понимая, в чем дело, мы с мамой (как и все жители Севастополя) выбежали на улицу и, думая, что почему-то продолжились учения, смотрели на небо, где летали какие-то самолеты. Это были немецкие самолеты, сбросившие в тот день на город несколько мин. Мы жили в районе базара, на Мучной, и одна из мин взорвалась совсем недалеко от нас, угодив в жилой дом. Потом послышался взрыв в районе Приморского бульвара. Только утром мы узнали, что началась война…»
Здесь упомянуты военные учения – действительно, страна жила напряженным предчувствием войны, и тренировочные мероприятия флота и армии, отработка гражданским населением элементов ПВО не являлись чем-то исключительным. Накануне 22 июня закончилось одно из таких учений – и город предполагал, что началась их новая фаза. О том, что это была война, узнали позже.
Георгий Константинович Задорожников, автор удивительной книги «Записки старого мальчика», вышедшей в Севастополе в 2010 году, на месте трагедии оказался ранним утром. Он помнит висящую в воздухе белую горькую пыль, слезы людей, смерть, кровь, санитарные машины. Все это было диким, нелепым, чудовищным, ворвавшимся в тихую, спокойную жизнь. Спустя годы эти воспоминания заставили Георгия Константиновича взяться за перо – чтобы сохранить память о мгновениях, которые чью-то жизнь разделили на до и после, а для кого-то оказались последними. В числе сделанных тушью рисунков – двор дома №20 по улице Подгорной, который находился неподалеку от места падения мины. Как много связано с этим уютным двором!
Чудом сохранилась фотография, сделанная в 1939 году актером и фотографом театра им. Луначарского Константином Ивановичем Москаленко. На ней – маленький Жора Задорожников на руках у бабушки. Рядом – дед, а за спиной - старший брат Валя. Залитый солнцем двор, когда все еще были живы, за два года до начала войны.
Объяснять причины взрыва парашютной авиационной мины, упавшей на городские кварталы – удел военных специалистов. Несомненным является одно: рельеф расположенной на склоне улицы, где дворы с западной стороны обрамляет высокая подпорная стенка, способствовал образованию мощной взрывной волны, направленной на дома. Некоторые были буквально сметены с лица земли. Пострадали здания на Греческой и в Матросском переулке. Но это было только начало.
Вечером того же дня на траверзе Карантинной бухты подорвался морской буксир СП-12, открыв счет потерям Черноморского флота. Так одно событие сменялось другим, его вытесняло третье, а вскоре навалилась самоотверженная многодневная оборона. В непрерывной череде военных будней растворился перечень погибших от первого ночного взрыва. Такова логика войны, когда имена и лица временно уходят на второй план. Переход из жизни в смерть, печально-заметный в мирное время, становится лишь частью статистических данных, ибо перед людьми возникает главная и тяжелейшая задача – выстоять. Выстоять, во что бы то ни стало, чтобы сохранить себя как народ, как явление, как часть мировой культуры.
Однако проходит время, и потомки осознают ценность каждой крупицы истории – и великую значимость каждого ушедшего имени. Сохранившиеся хроники севастопольского ЗАГСа и старания горожан возродили из небытия имена тех, чья жизнь закончилась в ту секунду, когда началась война. В числе погибших значатся более двадцати человек, но трое из них остаются пока неизвестными.
Вчитаемся в скорбный список. В нем - караимы и русские, украинцы и крымчаки, греческие и грузинские фамилии. Мирные севастопольцы - пожилые и юные, взрослые и несмышленые дети, убеленные сединами и полные планов на будущее - за что сгубила вас беспощадная и уродливая машина войны?
Белова Александра Перфильевна, 61 год, русская, пенсионерка
Соколова (Белова) Варвара Григорьевна, 46 лет, русская, ст. группы МПВО, дочь А.П. Беловой
Каретникова Лена, 13 лет, русская, ученица школы №22, внучка А.П. Беловой
Бабаев Абрам Иосифович, 35 лет, караим, бухгалтер Военфлотторга
Бабаева Августа Васильевна, 42 года, бухгалтер Военторга
Бабаев Вадик, 3 года
Годуадзе Борис Дмитриевич, 31 год, грузин, шофер Севморзавода
Годуадзе (Найда) Анна Федоровна, 24 года, русская, мастер цеха №1 Севморзавода
Годуадзе Виталик, 9 месяцев
Демин Федор Ефимович, 55 лет, зав. Севгорторгом
Коврига Прасковья Алексеевна, 61 год
Макух Мария Иосифовна, 60 лет, пенсионерка
Мангупли Иосиф Исаакович, 52 года, крымчак, продавец скупочного пункта
Мангупли Сафра Анисимовна, 47 лет, крымчачка, продавец
Полянская (Сапко) Ольга Васильевна, 21 год
Помазан М.П.
Панелоти Стефан Георгиевич, 47 лет, грек, парикмахер Баннотреста
Уханова-Попова Наталья Алексеевна, 33 года, пенсионерка-инвалид
Неизвестный неопознанный мужчина, извлечен из-под развалин, без документов
Неизвестная неопознанная женщина, извлечена из-под развалин дома
Неизвестный
Все имена начертаны на мемориальной плите, расположенной в крошечном сквере, что на углу улиц Греческой и Подгорной (ныне Партизанская и Нефедова). Рядом - гранитный обелиск:
«Памяти севастопольцев, первых жертв Великой Отечественной войны среди мирного населения, погибших и раненных здесь, на улице Подгорной, 22 июня 1941 года в 3 часа 48 минут при взрыве неконтактной мины, сброшенной с германского самолета». Каждый год, в вечерние часы 22 июня, здесь проходит краткий траурный митинг, после которого севастопольцы возлагают цветы к мемориальной плите с именами погибших
: 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума